Будильник на телефоне разразился своим Du Hast Rammstein ровно в 7.30 утра.

Серафима устала как пес. Закончила работать, когда за окном начало светать. Посмотрела на часы - 4 часа утра. «В деревне уже петухи начали петь. Бабка Аксинья, наверное, бидонами громыхает, к утренней дойке готовясь» - засыпая, подумала она. … Будильник на телефоне разразился своим Du Hast Rammstein ровно в 7.30 утра. Ненавидя все живое и неживое на этом свете, Серька (так ее называла та бабка Анисья) сползла с кровати и на четвереньках поползла в сторону ванной. 7.50. Кофе. Круассан дожевывала в лифте, завязывая ботинок. 24-хэтажная зеркальная башня в Москва-Сити бликовала на солнце, радовалась ее приходу. Также как Иннокентий. Практически. «Что-то ты, Серафима Батьковна, неважно выглядишь. Опять небось шаромыжничала всю ночь со всякими тунеядцами-мажорами?» - сокрушенно пробурчал Иннокентий. По паспорту Иннокентию было не больше 35 лет от роду, но иногда ему нравилось включать этакого папеньку из дворян и журить, как он говорил, молодняк. Молодняк не особо реагировал, и Кеша быстро терял интерес. И вот тут начиналась работа. Предстоящий мозговой штурм подразумевал под собой разработку бизнес-проекта под названием «Вкуси прелести малой родины», суть которого сводилась к переезду мажоров из стильного городского лофта ближе ко всему натуральному. Вдыхание всем объемом легких амбре свежевываленного, прямо из под копыт всякого крупного рогатого скота, навоза, приобщение белоручек к тяжелому физическому труду, дабы они просветлились и полюбили мотыгу, как последний Айфон. Выбивание дури из городских рассчитывалось на 3 месяца. Проблема реализации сего мероприятия заключалась в поиске деревни в своем так сказать ее первобытном состоянии. Без кондиционеров на домах, чтобы хрюшки были свиньями, а не карликовыми ушастыми и хвостатыми Пятачками, пахнущими дороже, чем все духи женского населения Орехово-Зуевского района. И коровы были Буренками, а не Изольдами. «Дожились. Через навоз негде переступить. Везде шампунь применяют», - ворчал Кешарий (кличка среди молодняка). Молодняк подобрался, т.к. в воздухе повеяло грозой. Время шло, проблема не решалась. Серафима бы обязательно стукнулась головой об стол, засыпая, но ее спас звонок телефона. На экране возникла бабушка Аксинья и громким командным голосом (как-никак, а за 52 года стажа председателем колхоза выработаешь) взорвала утреннее пространство офиса: «Серька! Я чего-то не поняла? Тебя не ждать что ли к сенокосу нынче? Пора уже и прибыть, девочка моя. Страда, сама понимаешь. Мне со всем объемом не управиться. Мефодий еще буянить вздумал, ни раньше, ни позже любви ему захотелось. Так что давай там закругляйся со своим тусняком московским и ближе ко двору родному чаль. И да! Банки, банки-то из-под борща не забудь назад привезти, а то есть мы все горазды, а банки назад привозить, так мы барыни московские. В самолете не помещаются в багаж видите ли». В последний момент перед тем как бабуле отключиться на экране возник лик брутального мачо, альфа-самца, виновника ночных грез и влажных фантазий всех Буренок окрестных деревень в радиусе 60 км быка Мефодия. Он смотрел на всех своим порочным взглядом с поволокой и одновременно губами развязывал на голове бабушки Аксиньи платок. «Уйди, полоумный» - только услышали все в офисе и бабушка отключилась. Молчание, повисшее в офисе, уже практически стало казаться неприличным, как Иннокентий хитро посмотрел на Серафиму и торжествующе произнес: «Страда значит! Ну, диктуй, Серька адрес деревни. Вышлем бабуле на подмогу бригаду «Ух». После заржал, как ретивый конь, встал и пошел в соседнюю комнату варить кофе. «Не ну надо же! Мефодий! Не, ну вы только посмотрите на этого мачо! Чистый, стопроцентный секс! Андрюха?! Андрюха, ты даже не представляешь какую я тебе фактуру для фотопроекта подгоню! Брутал. Натурал чистой, кристальной воды, вот те крест», - слышалось из комнаты. Старт проекта был анонсирован через три дня. Сенокосу быть.